Валерий МАСАЛИТИН
Родился 27 сентября 1966 года. Нападающий. Выступал за команды “Салют” Белгород (1983 – 1984), СКА Ростов (1985 – 1987), ЦСКА (1987 – 1989, 1990 – 1992 (по август), 1993 (с июня), “Витесс” Голландия (1990, по май), “Сигма” Чехия (1992 – 1993, по май), “Спартак” Москва (1994 – 1995), “Черноморец” Новороссийск (1996), “Копетдаг” Ашхабад (1997). В чемпионатах СССР провел 53 матча, забил 20 голов. В чемпионатах России – 47 матчей, 15 голов. Чемпион СССР 1991 года. Обладатель Кубка СССР-91. Совладелец рекорда чемпионатов СССР по числу голов в одном матче – 5 (“Ротору” в 1990 году).
ВУНДЕРКИНД
– Вот ведь как сложилось – начинал я когда-то в Белгороде и заканчивать туда же вернулся. Прошлый год за “Салют” отыграл, сейчас снова хочу. Не знаю только, в каком качестве. Играющим тренером меня туда лет шесть звали, но рано мне в тренеры, даже играющие. Я, из Белгорода когда-то уезжая, обещал – вернусь и закончу с футболом в этом городе. Отсюда отец покойный за мной на все турниры ездил – и на “Кожаный мяч”, и на “Золотую шайбу”.
– До тех пор, пока вы в армию не отправились.
– С армией история любопытная вышла. Призывной возраст, повестки… “Срочно явиться!” Что делать? Оттащил кипу повесток футбольным начальникам, те успокоили: “Не волнуйся, с ростовским СКА уже сговорились – отслужишь у них…”Я и не волновался – пока в дверь не позвонили. Патруль. “Масалитин?” – “Масалитин…” – “На сборы пять минут!” В машину запихивают, везут к военкому – а тот очередную повестку вручает. Под расписку. “Через два дня не явишься – уголовное дело заведем!”
– Явились?
– Да, к тому же футбольному начальству. Тут же получил билет до Ростова – и присягу принимал уже в СКА.
– В 18 лет – и в высшую лигу!
– Мало кому так повезло. Ростов в ту пору Шубин тренировал. После присяги в отпуск уезжаю, возвращаюсь – уже Полосин встречает. И он недолго пробыл – на Зонина заменили. А потом Еськова назначили. Видите, сколько я тренеров в СКА пережил? Да, еще Федотова забыл – и он в моей жизни след оставил… С Зониным недавно на кладбище виделись, когда памятник Садырину открывали. Узнал, обнял, поцеловал… “Если бы я тебя раньше на поле выпустил, мы бы из высшей не вылетели!” Надо же, думаю, сколько лет прошло, а человек переживает! У него свои были понятия, как команды чемпионами делать. Как-то в Ереване отыграл я за дубль, Зонин объявляет, кто к основе готовится. Моей фамилии нет. Наутро иду на армянский базар, ем-пью что хочу.. С командой отобедал – и снова в город. Смотрю – мчится второй тренер. “Срочно к игре готовься!” Не могу, отвечаю. А у Зонина разговор короткий: “В часть!”
КЕЙС СТОРУБЛЕВОК
– Я из СКА едва ли не во все команды высшей лиги заявления написал – будь гражданским, в момент дисквалифицировали бы. Молодой парень, забивает – со всей страны гонцы: “Пиши заявление…” Я никому не отказывал. В итоге остался в Ростове, а в Москву приехали заявлять меня сразу несколько команд. Квартиру обещали, “Волгу”, мешок денег. Больше всех “Днепр”: оттуда человек приехал, багажник открыл: “Твое…” Смотрю – а там кейс, сторублевками набитый.
– Но вы едва не оказались в “Спартаке”?
– “Спартак” еще из Белгорода приглашал. Покровский, селекционер, приезжал, говорил с родителями. Уже в Ростове играю – снова приезжает. Идем в гостиницу и прямо из номера звоним Бескову. Там еще шнур был порван, так Покровский его скрутил и держит, как связист на фронте, а я с Бесковым говорю. Потом и на кухне у Бескова сидели, и попугая его я слышал: “Спартак” – чемпион!” И в его зеленом “мерседесе” тоже мой переход обсуждали… Но ко мне со всех команд приезжают, деньги показывают, а Бесков все о другом: “Какой футбол тебе нравится? Кто кумир? Я тебя научу играть в хороший футбол…”. Когда, думаю, до денег разговор дойдет? Но Бесков никогда о деньгах не говорил. А я-то знал, что в других командах мои ровесники и квартиры получают, и машины, и подъемные.
МОСКВА
– К Федотову и из ЦСКА в Ростов раза три гонцы являлись, он и сдался: “Забирайте…” Кстати, в Ростов за мной Петров приезжал, хоккеист. Мне страшно было, но интересно. Это же Москва! В ЦСКА “Волгу” 24-ю дали, я ее тут же продал тысяч за сорок. Взял с армейских товарищей расписку, что в конце сезона меня отпустят. “Спартак” с Бесковым в душе что-то зацепили – хотелось хорошего футбола попробовать… В ЦСКА, думаю, год поиграю и в “Спартак” переберусь. Лечу с молодежной сборной на турнир во Францию, возвращаюсь – в аэропорту никто не встречает. Что за дела? В ЦСКА я или где? Махнул в Белгород. Включаю телевизор – ЦСКА с “Гурией” играет. Сам позвонил, узнал, что меня заявили: “Приезжай срочно, с Тбилиси будешь играть!” За два дня до матча примчался на базу, Морозов Юрий Андреевич с порога на меня недобро смотрит: “Лишний вес есть?” Да вы не смотрите на мое лицо, отвечаю, оно у меня всегда круглое! В тот же день на тренировке дали почувствовать разницу между первой лигой и высшей – от скоростей чуть не задохнулся! У Морозова характер тот еще – выражений не выбирал. И особняком держался, на контакт не шел. К Федотову в Ростове я в любой момент мог заглянуть, поговорить – а к Морозову подойти нельзя было. Боялись его: “стимулировал” обещаниями в Таманскую дивизию отправить. А я в первом же матче забил грузинам два мяча – 2:1 выиграли. Команда молодая, всего два “старика” – и те вратари, Слава Чанов да Валера Новиков. Почти со всеми в юношеской сборной играл, молодежной…
– Не сгруппировались против Морозова?
– Он нас до точки кипения доводил так, что никто уже не понимал, чего Юрий Андреевич желает. Выходил и требовал. Мы бегаем, он орет, команда понять ничего не может… А он не понимает, почему мы не понимаем. От бесконечных окриков мозги отключались. Накачал-то он команду здорово – перебегать тот ЦСКА никто не мог. Как-то сыграли дома 1:1 с “Зенитом”, сидим в раздевалке – Морозов приходит. “Все, – говорит, – я вас бросаю и рад, что лиц ваших больше не увижу.. В частности, Галямин, твоего!” Галямин услышал, мужества набрался: я тоже, говорит, очень рад, Юрий Андреич, что больше ваше лицо не увижу. И принял ЦСКА Шапошников. Который меня еще по ростовскому СКА “любил”. Тут уж у меня нервы рокировок не выдержали – ни на первые сборы не полетел, ни на вторые. Шапошников через начальника ЦСКА мне предписание выдает: “Явиться на сборы!” А в сопровождающие Федотова дали, чтобы не сбежал… Привезли меня на сборы, денек еще побрыкался, матч сыграл – и втянулся. Конец сезона, до высшей не дотянули, ребята начинают разбегаться… Я тогда решал – в “Спартак” или в “Торпедо”? “Спартак” хорошему футболу обещает научить, в “Торпедо” квартиру дают на Автозаводской.
ПАЛ ФЕДОРЫЧ
– Но тут принял ЦСКА Садырин. Хороший мужик. Не диктатор – хотя иногда тоже зарывался. Я 88-й год доигрывал на уколах, игр десять мучился, пока Шапошникова не сняли. Только тогда в ЦИТО лег. Полтора месяца потолки рассматривал – ни одна живая душа из ЦСКА не пришла. Пришел в клуб, разговариваю в коридоре с администратором – Садырин идет. Поздоровался – и дальше. Я – в другую сторону. Слышу, за спиной Садырин спрашивает: кто, мол, был? “Масалитин”. И он меня зовет: “К тебе, Валера, большой разговор”. Хватит, отвечаю, разговоров. Квартиру обещали – разговором осталось. Машина – тоже. Но Садырин меня как-то успокоил: “Давай поработаем, останься…” И я остался. Интересно стало. На сборах за троих работал – себе доказывал, что не закончился футболист Масалитин. Ну и “выстрелил” в том сезоне – 32 мяча…
– Совсем другая атмосфера в команде стала?
– Конечно! Помню, в Баку выиграли, ночью победу отмечаем – пиво заканчивается. Я ребятам: “Кто чешского хочет?” Куртку набрасываю – и в город. Где днем-то ничего, кроме азербайджанского портвейна, не найти. Никакого страха! Потешно, но в самом деле чешское пиво нашел – команду нашу везде уважали… В первой лиге на голову сильнее всех были. Главное, верили, что мы сильнее. Хотя в высшей против киевских звезд первый год с уважением играли – потому сразу чемпионами и не стали. Три года, с 89-го по 91-й, получали удовольствие от футбола. После игры уходишь – продрогший, избитый, но до чего же довольный собственной командой… Хотя, если вели, скажем, 2:0, средняя линия начинала мяч держать – ни своим, ни чужим не отдавала. В раздевалке я на крик срывался: и чужую команду “возят”, и своих же нападающих…
– Что же из той команды никто красиво не уехал?
– А кто из наших вообще красиво уехал? Да, Заваров. Да, много писали про Дасаева и Хидиятуллина. А когда разъезжались мы, начался развал, народу не до футбола… Лишь бы уехать. Не важно куда – только бы платили. Потом узнал, что на меня в 90-м приходил вызов из “Ливерпуля” – а мне даже не сказали. В январе 92-го зашел в федерацию футбола, слышу: “А, Масалитин? Это на тебя факс из Ливерпуля приходил?” После ЧМ-90 можно было продать в Италию Фокина и Брошина. По миллиону долларов за каждого давали. Не отпустили!
– Миллион – мало?
– Да заниматься этим было некому! Знаю, что в 91-м, после финала Кубка России, “Марсель” просил Корнеева. Тот же случай… А когда ЦСКА в еврокубках “Рому” не прошел, ребята сами взялись судьбы устраивать. По факсу выясняли: “Ага, там-то нужен нападающий – едем!” Крутились вокруг начинающие агенты, давали визитки, возили по просмотрам… Хорошо, хоть не за наш счет.
ГОЛЛАНДИЯ
– …Как-то году в 89-м сидел я в Воронеже в гостях у футболиста Сошенко. Матчей пять до конца чемпионата. “Спорим, – говорю, – что стану лучшим бомбардиром?” Поспорили. На ящик шампанского. Еще поспорили, кто из нас первым за границу уедет, – тоже на ящик. Два матча до конца чемпионата остается, я отстаю от Мегреладзе на пять голов. Массажист все пытал: “Догонишь?” Конечно, отвечаю.
– И что?
– В первом же матче пять мячей забиваю, во втором три. Пять, кстати, “Спартаку” из Орджоникидзе, его только-только Газзаев принял. Как ни ударю – все залетает! Газзаев в перерыве говорит Димке Кузнецову: “Скажи ему, чтобы больше не забивал!” – “Сами скажите…” Обидно потом читать было, будто мне игры сдавали. Всегда честно забивал! В конце сезона обыгрываем на Кубок “Ротор” – а на трибуне сидел президент голландского “Витесса”. Он нападающего подыскивал – и меня увез. Хотел еще Татарчука забрать, но тот в сборной играл – его не отпустили. Зато отпустили Серегу Крутова, чтобы не одному мне ехать. Выходим – языка не знаем, страна Голландия вокруг, все шумит, сверкает, “мерседесы” сплошные… А журналистов сколько в аэропорту! Мы перепугались, бежать от них – представить не могли, что это все ради нас. Толпа за нами чешет. Другая жизнь, другой футбол… Очень тяжело было.
– Зато на уколах там играть не приходилось, как в Москве.
– Как-то потянул заднюю мышцу, прихожу к доктору – доставай, мол, шприц. У того глаза округлились: “Мы уколы в таких случаях не делаем…”Все бы хорошо, но полетел у меня еще и позвоночник. Там команды как играли? Впереди и сзади – по огромному негру. Вверху выигрывают все, что можно. Я как-то сунулся, и такой персонаж ко мне приложился – разогнуться не мог. Кстати, Сергея Рууд Крут прозвали, а меня Ван Маc. На голландский манер. Поначалу очереди были интервью с нами сделать. В школу возили, где голландские детишки русский учат… А на поле иногда оглянешься – рядом с тобой живой чемпион Европы! Но как бы там прекрасно ни было, в ЦСКА я с удовольствием возвращался. Так соскучился по России. Нас не на совсем отпускали, только в отпуск, контракт “Витесс” на полтора года продлил, но в Голландию я уже не хотел. А Крутов вернулся, сезон или два отыграл. Я же после Голландии месяца три позвоночник залечивал, а потом потихоньку втянулся. Жили, помню, с Корнеевым в одном номере. Он за круг шесть голов забил. Что, спрашиваю, так мало? “Думаешь, больше сможешь?” – “Не вопрос!” К концу года у нас с ним по 9 мячей было… Я тогда вышел – и сразу “Ротору” пять штук положил.
ФИНАЛ
– Все знают; как ЦСКА выигрывал финал Кубка-91 у “Торпедо”, как забивали Корнеев с Тишковым. А как отмечали?
– Без излишеств. Выпили шампанского, поговорили и разъехались. Через 4 дня с “Шахтером” играть надо было.
– И очередного звания прапорщику Масалитину не присвоили?
– В прапорщиках остался, хотя у ребят сумасшедшее продвижение было – за три года по три-четыре звания перемахнули… Мне Садырин говорит: “Валер, если хочешь, мы тебе майора присвоим! Сразу!” Нет, отвечаю, Пал Федорыч. Не надо мне майора. Вот-вот срок службы истечет, прапорщика сразу уволят, а майорский рапорт полгода в столе могут продержать… За границу хочется.
– А утром после финала узнали вы, что Еремин разбился…
– Кто-то из ребят позвонил часов в пять утра: “Мишка разбился…” Шок! Никто не знал, что произошло, потому и надеялись до последнего, что выживет. Может, думали, руку сломал, ребра… Понятия не имели, что там 14 смертельных ран. Разрыв всего. Потом узнали: после финала он приехал домой в Зеленоград, с братом посидел и лег спать. Где-то в полпервого ночи поднимает его сосед: “Поехали в Шереметьево-2 день рождения отмечать…” Взяли “шестерку” брата и вдвоем поехали. В баре просидели до четырех утра, выпили – и обратно. Сосед за рулем, Мишка спал рядом – пустая дорога, километра на три никого… Вдруг автобус навстречу, они на огромной скорости врезаются ему в переднее колесо, протащило вдоль всего борта – естественно, там ничего не осталось…
– Машину потом видели?
– Ездили смотреть… Один багажник. Удар водительской стороной – соседа потому сразу и похоронили, что не осталось ничего. А Мишка, видно, проснулся в момент удара – и все это стекло в глаза пошло…
Очень тяжело. Машина на имя брата зарегистрирована была, потому все и решили, что с братом он разбился. У Еремина на могиле всей командой пообещали, что чемпионство от нас не уйдет. В память. Сразу после похорон “Шахтеру” проиграли – но к тому матчу мы вообще готовы не были, это понятно…
– Был в вашей жизни еще матч с “Ромой”. После которого Садырин “Рому” эту “деревней” обозвал…
– Не после, а до. После жеребьевки говорит: “А что – “Рома”? Такая же деревня, только с понтами…” Мы уверены были, что итальянцев пройдем. Но дома два раза ошиблись, на выезде чистейший гол Фокина отменили… Потом узнали, что получил судья за эту игру 50 тысяч долларов. Еще помню, как в Италии нас на телевидение привели, усадили напротив Донадони и спрашивают: “Сколько зарабатываете в месяц?” Мы тогда в ЦСКА тысячу рублей получали, около 30 долларов по курсу – ну и сказали. “А вы сколько зарабатываете, господин Донадони?” Тот усмехнулся: “Чуть больше…”. В Италии ролик крутили – холодная Россия, нищие, очереди, все серое… Потом – виды Италии. И – вопрос: “Как смогли русские оставить Италию без чемпионата Европы?”
– О сборной, кстати, тогда не задумывались?
– Мечтал… Наверное, были нападающие лучше меня. Хотя цээсковские ребята из сборной возвращались: “Бышовец Юрана с Колывановым критикует, тебя в пример ставит. Как мяч принимаешь – и к воротам. Сразу острота! А они на фланг мячик таскают…” Но мне говорилось, что для сборной слишком много брака допускаю. Потому и не зовут.
СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА
– 92-й у меня ушел на попытки уехать. Собрался в дрезденское “Динамо” – то с визой проблема, то с разрешением на работу.. Обещали немцы сначала 14 тысяч марок платить, потом до восьми дошли. Нищий клуб! Уговаривали: “Давай сначала к нам, через год или в Леверкузен тебя продадим, или в “Бохум”…” Но мне агент внушил: на зарплату меньше 10 тысяч долларов соглашаться нельзя. Поехал в “Сошо”, оттуда в Бельгию – тренироваться некогда, бесконечные смотрины. В “Антверпене” понравился – опять по деньгам не сошлись. К тому времени и ЦСКА опомнился: “Мы за тебя 150 тысяч потребуем!”
– А закончились путешествия Испанией?
– Приехали туда с Брошиным. Назабивал в контрольных матчах, газеты пишут: “Русская революция в “Бадахосе”!” – но зачем-то клубное начальство отправилось к местному кумиру, стареющему бомбардиру, консультироваться, кого покупать. Тот, естественно, говорит: кого угодно, только не нападающего. В итоге Брошина с Перепаденко оставили, а я отправился в Чехию, в “Сигму”. К тому времени настолько опротивело скитаться… Двух месяцев хватило, чтоб надоел мне чешский чемпионат. И команда не моя, и игра. Как бы доброжелательно ни относились. Отпустите, говорю, – они и отпустили. Без скандала.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
– Прихожу к Мурашко, президенту ЦСКА. “Валера, нет вопросов, ты в команде!” Только заиграл – новая травма. Да еще напасть: пришел в ЦСКА тренер Костылев со своими людьми. Ребята из чемпионского состава ничего за душой не имели – а эта молодежь получила все и сразу. И подъемные, и что угодно. Естественно, пошли обиды… Сергеева на левый край полузащиты сослали, меня на правый. Потом на германских сборах вроде вернули в нападение, я забивать начал – но рано радовался. Сняли Костылева, поставили вместо него Копейкина – а у того установка своя: “Ничего менять не буду. Сергеев – слева, Масалитин – справа…” Потом и на скамейку усадил. Тут уж терпение лопнуло, отправился я к президенту: “Вы меня отпустите, а команду я себе сам подберу..”
Звоню Тарханову: “Сань, если есть возможность, командочку мне найди!” В Израиль, спрашивает, поедешь? Нет, отвечаю, не поеду. Потом перезванивает: “В “Спартаке” не хочешь попробоваться?” – “Да ты что, травишь?! Вы же там все из себя чемпионы, великие – а я вчера еще за вылет боролся…” Но в Тарасовку приехал. На полполя дубль тренируется, и я с ним, на полполя – основа. Все на меня поглядывают – что, дескать, Масалитин здесь делает? Потом начались мучения…
– Со “Спартаком”?
– С ЦСКА. Трансферные дела решить не могли. У меня ни контракта с ЦСКА не было, ничего – ни на одну бумажку сослаться не могли. “Спартак” и на Лигу чемпионов меня заявляет, и на чемпионат, уже готовлюсь в Барселоне на поле выйти – Тарханов меня отзывает: “Мурашко пообещал письмо в ФИФА отправить, если ты выйдешь. Очки снимут. Извини…” Следующая игра – то же самое. Наконец, вышел против “Динамо” на замену, мы 0:1 “горели” – и я тут же сравнял… Следом “Крыльям” четыре забиваю – и снова ломаюсь. Мениск. Только вылечился – упал мне на больную ногу Нечай из “Ротора”. Всеми своими ста килограммами. Тогда-то я и услышал в ЦИТО, что с футболом надо заканчивать. Лежал в палате и думал, что двумя месяцами раньше в этом самом ЦИТО тесть умер, которого я туда и устроил. Сердце не выдержало наркоза. После отца – самый близкий для меня человек. Он умер, и остался я один на один со своими мужскими проблемами… Со всех сторон – больно.
– В “Спартаке” обузой себя почувствовали?
– Почувствовал. Приезжаешь на тренировку, люди “квадраты” разыгрывают, готовятся к “Баварии”, к “ПСЖ”…
– Тогда и узнали, как Олег Иванович умеет сквозь человека смотреть?
– Да. По всему видно – на тебя не рассчитывают, больные команде в тягость. Но деньгами не обижали, во Францию как-то с женами всех взяли – и меня в том числе. Заплатили за операцию в Германии. “Обиженным” себя не чувствовал – морально угнетенным. Сам готовился, видел себя на месте Мухамадиева… Романцева Ярцев сменил, начало сезона, команда собирается – все на что-то рассчитывают. Моя очередь – Романцев из комнаты выходит. Ярцев на меня смотрит: “Есть шанс, потренируйся с дублем. Докажешь – в команду вернем…” Объясняю, что манеж моему колену противопоказан. “Да? “Спартак” под тебя подстраиваться не может. Прощаемся…”
– И отправились вы в “Черноморец”.
– Да, и там сразу сказал: вы, ребята, кота в мешке покупаете. Могу со своими болячками круг завалить. Но даже сидя на сборах с “Черноморцем”, контракт не подписывал – надеялся, в “Спартак” обратно позовут. Есауленко и в Италии, и в Израиле на сборах меня звонками находил: “Все, мы тебя забираем!” Время шло – а забрать никак не могли. Не знаю даже, как я за “Черноморец” играл-то без контракта… Поначалу все прекрасно было в отношениях с Долматовым – и так же внезапно все сломалось. Доктор напичкал меня препаратами. Тебе, говорит, станет через две недели плохо – ко мне придешь, укол сделаю, и все в норме будет. Сам из команды уехал, телефонов не оставил – а я ночами спать не могу! Хожу в полусне, будто сетка перед глазами. .. Отыскал этого доктора через знакомых, говорю: “Хоть формулу напиши, что ввел!” Другому доктору эту бумажку принес, слышу: “Чтоб этот препарат вывести, столько уколов надо сделать – задница как решето будет…” А Долматов думал, что я сачкую. Как-то в Ростове на замену меня выпустить планировал – я отказался. Как играть, если сплю на ходу? Сел на лавку, обхватил голову руками – ничего не вижу.. Не дай бог такое кому пережить. Долматов на упреки перешел – в команде три человека, кто Москвы не боится, и все трое играть не могут! Имрекова из команды отправил, Поздняков сломался, Масалитин засыпает… И пошло выяснение отношений.
ДЕРЕВНИ
…Мог, между прочим, уехать в ЮАР – но вместо себя туда Валерку Брошина сосватал. Тот вроде понравился, вернулся в Москву за трансфером, а сумку с формой в ЮАР оставил. Так до сих пор она там и лежит, раздумал возвращаться. Поехал я в Ашхабад. Тоже чудо – Туркменбаши, плюс 60 в тени, по дубовым футбольным полям козы ходят – отгонишь их и играешь… Потом в ростовский СКА зазвали нас с Брошиным. Приехал – та же база, где когда-то начинал. Никакого ремонта, стены еще Зонина помнят. Тренируемся сами по себе, ничего не понимаем. К тренеру подошли: “Когда нас заявят?” – “А вы готовы?” Народ, конечно, встал, когда нас на поле выпустили… Задыхался поначалу, а потом ноги все вспомнили. Хет-трик даже сделал. Как-то “Ювентус” приехал с “Сельмашем” играть, в том самом “Интуристе” поселился, где мы с семьями жили. Смотрел я на этих ребят – и вспоминал, как когда-то тоже играл в очень большой футбол. И как сбылась однажды моя мечта – забил гол в падении через себя. Только давно это было. Еще достаю иногда подарок спартаковского видеооператора – матч, в котором я четыре гола “Крыльям” забил. Жалко, голы за ЦСКА на пленке не сохранились – сколько телевидение ни просил, найти не могут…
Юрий ГОЛЫШАК